Морозная ярмарка

Лондон предавался пышным празднествам. Двор находился в
Гринвиче, и новый король задумал устроить всеобщие увеселения по случаю
собственной коронации, чтобы подмаслиться к подданным. По его повелению,
реку, промерзшую на двадцать футов в глубину и в обе стороны на шесть-семь
миль, расчистили, изукрасили и превратили в парк с беседками, лабиринтами,
аллеями, питейными киосками и прочими развлечениями - все на его счет. Для
себя и придворных он выговорил известное пространство прямо против дворцовых
ворот, каковое, отгороженное от публики всего лишь шелковой лентой, тотчас
сделалось средоточием самого блистательного общества Англии. Важные
государственные мужи в жабо и бородах вершили судьбы отечества под малиновым
навесом королевской пагоды. Военачальники замышляли падение мавра и разгром
турчанина в полосатых шатрах , венчанных страусовыми перьями. Адмиралы важно
ступали по узким тропкам, с бокалом в руках, озирая горизонт и рассуждая о
северо-западном походе и Испанской Армаде. Возлюбленные пары амурились на
соболями устланных диванах. Мерзлые розы градом сыпались на королеву,
гулявшую в сопровождении придворных дам. Разноцветные шары недвижно парили в
воздухе. Там и сям пылали в огромных праздничных кострах дубовые и кедровые
поленья, густо посыпанные солью, так что пламя казало зеленые, рыжие,
лиловые языки. Но как ни жарко горело, оно не могло растопить лед, который
при небывалой своей прозрачности мог твердостью поспорить со сталью. Так
прозрачен был лед, что на глубине нескольких футов можно было разглядеть где
застывшего дельфина, где форель. Недвижно лежали косяки угрей, и вопрос о
том, состояние ли это смерти или всего лишь забытья, из которого могло бы
вывести тепло, терзал мыслителей. Близ Лондонского моста, там, где река
промерзла саженей на двадцать, на дне была отчетливо видна баржа, затонувшая
осенью под неподъемным грузом яблок. Старуха маркитантка, поспешавшая с
товаром на суррейскую сторону на рынок, сидела в своих платках и фижмах, с
яблоками в подоле, и можно было поклясться, что она их предлагает
покупателю, если бы некоторая голубоватость губ не выдавала горестную
правду. Это зрелище особенно развлекало короля Якова, и он приводил сюда
придворных на него полюбоваться. Словом, трудно передать, как весело и
живописно тут было днем. Но по ночам праздничное настроение достигало высшей
точки. Ибо мороз не отпускал; ночи стояли тихие; луна и звезды сверкали с
упорством бриллиантов, и под нежные звуки гобоев и лютней двор танцевал.
Вирджиния Вульф. "Орландо"
( Read more... )

Картинка по поводу

того, что ребенок номер два научился дуть в дудку )))


Gaspard de Gueidan playing the musette